Сломанные побеги - Страница 44

— О каких деньгах ты говоришь? Какие миллионы? Лена взяла с тумбочки свою сумку, достала из нее монету и

бросила ее Павлу.

Монетка звонко ударилась о стену и упала на ковер. Он склонился и поднял ее. Это был золотой империал.

— Где ты ее взяла?

— Снимала с тебя брюки, когда ты нажрался до поросячьего визга. Монетка и выкатилась из кармана. Одна, к сожалению. А у Аркашки скопилась не одна тысяча империалов, плюс два изумруда чистейшей воды по двести пятьдесят карат

каждый и уникальный красный аметист в сто семьдесят пять карат. Не считая бриллиантов. Ну что, будешь и дальше сравнивать наши доходы?

— С чего ты взяла, будто все это добро досталось мне?

— В квартире нет, на даче нет, в гараже нет. И тут сюрприз. Показываю покупателям участок и что вижу? Возле заброшенного колодца трава выкошена, а на земле пустой цилиндр валяется. Что ж, упустила я свое наследство, винить некого. Сама раззява. С миноискателем по участку лазила и ничего, кроме ржавых консервных банок, а о колодце и не подумала. Уезжая, спросила сторожа: «Кто на дачу к Акишину приезжал?» А он докладывает, что Павел Михалыч. Вот и все расследование, друг мой. Быстро, четко и понятно. Не то, что в твоих романах. А ведь и эти деньги мне принадлежат. Но я уважаю достойных соперников и не претендую на твой гонорар. Тем более, что тебе его Акишин передал собственной рукой. Его письмо и план ты тоже оставил на даче. В крапиве нашла. Хорошо дождя не было, а то весь текст размыло бы. Письмецо я пока у себя оставлю. Только помни, Паша, изумруды и золото эти на крови замешаны. Многих за них жизни лишили. И сейчас не пожалеют, если пройдут по кровавым следам.

— Не слишком ли ты много знаешь? Золотодобытчица!

— Нет. Близкая родственница. О своей родне все знаю.

— Хочешь убедить меня в том, что ты дочь Акишина?

— Сестра. Так тебе больше нравится?

— Бред сивой кобылы.

— Ладно, садись на кровать. Расскажу тебе сказку. Павел сел на кровать и облокотился на изножье, оказавшись лицом к лицу с Аленой. Он хотел видеть ее глаза.

— Так вот, моя мамочка, царствие ей небесное, в моем возрасте была очень красивой и умной женщиной. Работала она в Свердловской области на изумрудных копях. Рудоносная жила проходит в тех местах на двадцать пять километров. Мать приехала туда из Москвы по распределению после окончания горного института. Оцепленная колючей проволокой зона с вышками, и добывали там не изумруды, а берилл, необходимый для атомной промышленности. Остальная руда сваливалась в овраг. В ней-то и лежали изумруды и аметисты. Изумруд — это прозрачная разновидность берилла. Уральские лучшие в мире. Они обладают травянистым светло-зеленым цветом, а аметисты, попадающиеся очень редко, с особым красноватым оттенком и имеют очень крупные размеры. Никто из высокого начальства не думал об изумрудах. Они заботились о плане добычи берилла.

Я не знаю, как долго существовали эти копи. Мать проработала там год. Потом приехал новый начальник из Москвы — Семен Демьянович Акишин. Солидный аппаратчик с железной партийной хваткой, энергичный, полный сил и энергии в свои шестьдесят лет. А мамочке моей стукнуло двадцать восемь. Приглянулась молодая специалистка опытному ловеласу. Жена и взрослый сын остались в Москве. В таких случаях всегда заводят фронтовую жену. Девушка долго ломалась, пока, наконец, он ее не изнасиловал. Жаловаться некому. Пришлось смириться. Акишин тут же стал использовать ее по прямому назначению. Есть вещи, которые можно доверять только своим, А Анна стала для него больше, чем свой человек. Однажды он показал ей крупный изумруд и сказал: «Этого добра под нашими ногами больше, чем угля в Донбассе. Я дам тебе бригаду рабочих, и начинайте перебирать отходы и слюду.

— Что мы будем с ними делать? — спросила мать.

— Я вызвал из Москвы надежного человека. Он создаст в Свердловске несколько огранных артелей. Среди местных умельцев немало специалистов по огранке. Урал известен всему миру своими самоцветами. Изумруд хрупок, это тебе не алмаз. Мешкать не будем. На бочке с порохом долго не просидишь. Тут меру знать надо. Статья-то расстрельная.

— На сбыте и завалимся, — уверенно парировала Анна.

— Все пути ведут в Индию. Именно она является основным покупателем изумрудов. А знаешь, где самые крупные коллекции зеленого камня? В Афганистане и Турции. Почему? Потому что зеленый цвет для мусульман — священный цвет. Есть люди в Москве, которые имеют хорошие связи с арабами. Мы ведь их любим, снабжаем оружием, а почему бы к оружию не добавить изумруды. Ящик со снарядами, чем не контейнер. Десять боевых, а два напичканы камнями. Важно чтобы они попадали в нужные руки. Но этим займутся другие люди. Их проблемы.

— Рисковать жизнью за фантики? Хрущев провел одну денежную реформу. Сколько мешков и чемоданов такие умники как ты покидали в костер. Брежнев тоже захочет оставить свой след в истории. Сталинскую конституцию переписал, теперь и хрущевские деньги поменяет.

Акишин бросил на стол золотую монету.

— Такая валюта тебя устраивает?

Анна взяла монету в руки.

— Николаевский империал тысяча восемьсот девяносто седьмого года? Одиннадцать с половиной граммов чистого золота. Где ты его взял?

— В Гохране их больше, чем кирпичей в Москве. Все клады, находки, раскопки, конфискации имущества и прочее, и прочее, в чем содержится золото, сдается в Гохран, а не в банк Советского Союза. Вопрос. Все ли поступления фиксируются и заносятся в реестр. Думаю, что не все, если мои друзья из этой шараги готовы расплачиваться империалами за изумруды.